А. Твардовский
"Две строчки"
Из записной потертой книжки Две строчки о бойце-парнишке, Что был в сороковом году Убит в Финляндии на льду.
Лежало как-то неумело По-детски маленькое тело. Шинель ко льду мороз прижал, Далеко шапка отлетела. Казалось, мальчик не лежал, А все еще бегом бежал Да лед за полу придержал...
Среди большой войны жестокой, С чего - ума не приложу, Мне жалко той судьбы далекой, Как будто мертвый, одинокий, Как будто это я лежу, Примерзший, маленький, убитый На той войне незнаменитой, Забытый, маленький, лежу.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
С. Гудзенко
"Перед атакой"
Когда на смерть идут - поют, а перед этим можно плакать. Ведь самый страшный час в бою - час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг и почернел от пыли минной. Разрыв - и умирает друг. И значит - смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черёд, За мной одним идёт охота. Будь проклят сорок первый год, и вмёрзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит, что я притягиваю мины. Разрыв - и лейтенант хрипит. И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать. И нас ведёт через траншеи окоченевшая вражда, штыком дырявящая шеи.
Бой был короткий. А потом глушили водку ледяную, и выковыривал ножом из-под ногтей я кровь чужую.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
С. Орлов
"Его зарыли в шар земной"
Его зарыли в шар земной, А был он лишь солдат, Всего, друзья, солдат простой, Без званий и наград. Ему как мавзолей земля - На миллион веков, И Млечные Пути пылят Вокруг него с боков. На рыжих скатах тучи спят, Метелицы метут, Грома тяжелые гремят, Ветра разбег берут. Давным-давно окончен бой... Руками всех друзей Положен парень в шар земной, Как будто в мавзолей.
--------------------------------------
М. Дудин
"Землянка"
Под снегом был песок и камень. Не грунт — железный колчедан. Киркой, лопатой и руками Мы углубили котлован. Стесали стенки прямо, ровно, Досок, соломы нанесли. Рубили лес, тащили бревна, На крышу сыпали земли. И вот окончена работа. Морозный воздух в грудь вдыхай. Сотри шинелью капли пота, Входи, ложись и отдыхай. Здесь пахнет потом и овчиной, Землянка вся заселена. И печь из бочки керосинной До белизны раскалена. Я спал на лавке, на кровати, На сеновале, на траве, В вагоне тряском, на полатях, Я жил в гостинице «Москве». Но здесь, где мрак, где воздух спертый, Без простыней, без одеял Я спал так крепко, словно мертвый, Как никогда еще не спал.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
И. Деген
"Мой товарищ"
Мой товарищ, в смертельной агонии Не зови понапрасну друзей. Дай-ка лучше согрею ладони я Над дымящейся кровью твоей. Ты не плачь, не стони, ты не маленький, Ты не ранен, ты просто убит. Дай на память сниму с тебя валенки. Нам ещё наступать предстоит.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
И. Дик
"Посвящается фронтовой медсестре Елене Белогорцевой"
Мне не хотелось умирать. Палило солнце, день звенел. Лежал я раненный с утра Среди чужих остывших тел.
Кого-то звал, потом кричал, И долго, долго я просил Хоть горстку влаги из ручья, Иль с листьев капельку росы.
И мне казалось – за бугром Плескалась бурная река. Там воду черпали ведром, А нужно было два глотка!
Сияла голубая высь, Перед глазами шли года. И вдруг: «Мой миленький, крепись! Сейчас поможем. Вот вода!»
Мне этот голос бодрость влил. И я, хоть боль в груди остра, Собрав в комок остатки сил, Спросил: «Не с неба ль ты, сестра?»
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Э. Асадов
Их расстреляли на рассвете, Когда еще белела мгла. Там были женщины и дети И эта девочка была.
Сперва велели им раздеться И встать затем ко рву спиной, Но прозвучал вдруг голос детский Наивный, чистый и живой:
"Чулочки тоже снять мне, дядя?" Не осуждая, не браня, Смотрели прямо в душу глядя Трехлетней девочки глаза.
"Чулочки тоже" - и смятеньем на миг эсэсовец объят. Рука сама собой с волненьем вдруг опускает автомат. Он словно скован взглядом синим, и кажется он в землю врос, Глаза, как у моей дочурки? - в смятенье сильном произнес.
Охвачен он невольно дрожью, Проснулась в ужасе душа. Нет, он убить ее не может, Но дал он очередь спеша.
Упала девочка в чулочках… Снять не успела, не смогла. Солдат, солдат, что если б дочка Вот здесь, вот так твоя легла?...
Ведь это маленькое сердце Пробито пулею твоей… Ты Человек, не просто немец Или ты зверь среди людей?...
Шагал эсэсовец угрюмо, С земли не поднимая глаз, впервые может эта дума В мозгу отравленном зажглась.
И всюду взгляд струится синий, И всюду слышится опять, И не забудется поныне: "Чулочки, дядя, тоже снять?"
|